[Эльвен]

Враг.

Бежать. Бежать, быстрее, бежать так, чтобы ветер умирал от зависти, отстав от меня на целую вечность.
Главное – бежать так, чтобы враг, бегущий сзади никогда меня не настиг, ибо, если враг настигнет, – мне не спастись, мне не вымолить пощады, мне не остаться в живых.
И я бежал.
Я привык всю жизнь бежать и прятаться. От горя и от счастья, от ответственности, от любви. Бежал от родителей, которые возлагали на меня такие большие надежды; бежал от старых друзей, чтобы они не видели, во что я превратился; бежал от тех, кто пытался меня полюбить, потому что мне не нужна их любовь; бежал от тех, кого любил сам, чтобы не причинять им боль…
Бежал от себя.
Вот он – мой главный враг. Враг, встречи с которым, я боюсь больше всего на свете.
Вот он – стоит, нагло усмехаясь, спрашивает: «Ну и к чему ты пришел? Чего ты достиг? Какую мечту свою ты воплотил в жизнь?»
И я не хочу с ним сталкиваться, я не хочу смотреть ему в глаза, я не хочу даже думать о нем…
Единственный способ не думать – это бежать. Потому что когда ты бежишь, твои мысли срывает ветер, бьющий в лицо, шумящий в ушах, срывает и относит далеко назад, прочь от тебя, туда, где им тебя не найти, не догнать, не схватить своими цепкими пальцами и не утащить в непроглядно-черную бездну, сотканную из твоих страхов и ночных кошмаров…
«Куда ты бежишь? Тебе не скрыться. Остановись, трус, и посмотри в глаза своему врагу».
И этот голос эхом отлетает от стенок черепа, и разум разбивается на мелкие кусочки, плавающие в хаосе моего страха, и где-то там, в глубине кричащего от невыносимой боли сознания, затаились мгновения счастья, вырванные из прошлого.
… Я стою и улыбаюсь, и теплый морской ветер дует в лицо, и она рядом, и мы смотрим на заходящее солнце… И мы счастливы…
… Мы с ней у нее дома, и она знакомит меня со своими родителями, и мы пьем чай с яблочным пирогом… И мы счастливы…
… Мы с ней гуляем по лесу, и я рассказываю ей, что жизнь бесконечна, а она смеется, она даже не пытается меня слушать, мы просто счастливы…
Теперь больше нет, ничего нет. Нет ни ее, ни меня. От нее осталось лишь воспоминание, а от меня только страх.
«Ты, жалкий, ничтожный, это ты во всем виноват, это ты уничтожил и себя, и ее. Это ты, и теперь ты просто получаешь наказание за то, что…»
За что?
За то, что испугался? За то, что не смог заставить себя поверить в счастье? За то, что бежал, когда нужно было остаться и бороться?..
Да, да, да… За то, что трус.
Проснулся рядом с ней однажды ночью… Вот она лежит, такая красивая, лежит и улыбается во сне, и светлый локон упал ей на лицо… Такая нежная, любящая, такая беззащитная… А я смотрю на нее и не могу понять, почему же я жду большего? Почему я не рад этому счастью – быть рядом с ней? Это теперь, жалкий, ничтожный, одинокий, я осознаю, как же тогда я был счастлив. А той ночью терзали мысли: ты достоин большего, глупое счастье мелочных людишек не для тебя… Голос безжалостного врага в голове шептал: «Ты состаришься, ты станешь больным и немощным, ты будешь думать лишь о том, как бы поспокойней дожить свой век. Разве этого ты хотел?»
И все, и конец счастью. Я холоднее и холоднее каждый день, и она не понимает, что случилось, а я не могу ей объяснить. Ну, как ей понять меня с моими возвышенными мечтами и стремлениями? Как ей, не замечающей пения птиц и света солнца, понять мои мысли о бесконечности жизни?
«Она не то, что тебе нужно. Она – воплощение твоих страхов, потому что она мечтает лишь о том, чтобы купить новую машину и съездить в отпуск к морю. Ты высказываешь ей свои гениальные мысли, а она смеется, и называет тебя ребенком, ничего не смыслящим в жизни серьезных людей. Она глупа. Она мелочна. Она такая же, как и все. Она тебе не пара».
И это звучит как приговор всем нашим надеждам на светлое будущее.
И однажды я ушел, ничего не сказав ей, не попросив у нее прощения, даже не оставив ей записку, чтобы объяснить, что не она виновата, что она на самом деле очень хорошая девушка, что просто мне нужно не это тихое земное счастье, а нечто большее, что-то, что она вряд ли когда-нибудь сможет понять…
Я ушел, я скрылся от всей своей прошлой жизни, я даже переехал в другой город, чтобы случайно не встретить кого-нибудь из наших общих знакомых. Мне казалось, что я наконец-то стал свободным, что у меня хватило сил вырваться из этой вечно давящей темницы, прозванной нормальной жизнью. Я был горд собой, я считал себя выше и достойнее других, потому что смог справиться с глупыми страхами и преодолеть животное стремление находиться в стае. Мне даже казалось, что враг теперь доволен мной, что он оставит теперь меня в покое…
«Идиот, ты не освободился из плена, ты просто сбежал. Трус! Ничтожество!»
Тогда мне показалось, что я схожу с ума.
Я пил, много, не давая обессиленному разуму пробудиться, не давая врагу опять мучить меня. Сначала это помогало, я забывался полностью, я, бывало, лежал, глядя в потолок, и смеялся сам над собой, над врагом, над моей покинутой любовью и над этой проклятой жизнью вообще…
Потом алкоголь перестал действовать. И стало еще хуже.
«Считал себя таким героем, да? Думал, что можешь все горы свернуть, все моря переплыть? Да тебя не хватает ни на что больше, чем выпить несколько бутылок и валяться потом с тупой улыбкой, проклиная сам себя. Ха, как же низко ты опустился, великий человек, знающий как нужно достойно жить и каким высшим целям отдавать себя! Тебе же самому противно видеть то, чем ты стал! Зачем тебе такая жизнь?»
И я начал думать о самоубийстве. Я обдумывал множество вариантов того, как можно лишить себя этой бренной оболочки, которая и так уже достаточно настрадалась за все эти годы борьбы с врагом.
Сначала я решил вскрыть себе вены. Но я представил себе эту ужасную боль, которая бывает, когда полоска острого металла проходит сквозь живую плоть. Эту боль, рвущую смертоносными клыками сознание, и кровь, хлещущую из ран, заливающую пол и стены моей квартиры…
Я захотел повеситься. Я даже нашел веревку и проверил, выдержит ли мой вес люстра… Но как же это ужасно – когда ты судорожно хватаешь ртом воздух, не в силах протолкнуть его сквозь перетянутое горло дальше, в легкие, и сердце вот-вот разорвется, и пальцы хватают пустоту, и единственное желание – найти опору… И потом – мое тело, нелепо болтающееся на веревке, привязанной к люстре, и мое посиневшее лицо с выпученными глазами и высунутым языком…
И любая смерть казалась мне неописуемой болью сначала и холодной тьмою потом. И в самых страшных кошмарах мне снилось мое безвольное тело, которое опускают в гроб, что вскоре заколотят, навеки отрезая меня от солнца, неба и жизни.
«Как же ты жалок. Даже уйти из этой жизни, которую ты всегда так ненавидел, ты не можешь достойно. Ты не Человек – ты человечек, как и все, кто окружал тебя, как и все, кого ты презирал! Не смог прожить, не трясясь каждый миг от страха за собственную шкуру – так хоть умри по-настоящему!»
И я поднялся на крышу. Я решил, что боль от того момента, когда мое тело встретится с грязным, заплеванным асфальтом, скрасит чувство полета. Единственное чувство, которое позволяет ощутить себя действительно свободным. Я смотрел на проплывающие облака, я улыбался ласковому солнечному дню. Ветер, дувший в лицо, был таким свежим, таким вольным, что я готов был сделать шаг вниз, смеясь…
«Ха, опять бежишь?! Неужели ты так слаб, что не можешь жить, не можешь бороться, а лишь ищешь успокоения у смерти? Неужели умереть – это все, на что ты способен? Да ты ведь хуже их всех! Они ведь живут, подстраиваясь под этот мир, в котором и их тоже устраивает далеко не все! Ты не хочешь подстраиваться под мир? Ты хочешь, чтобы он стал таким, как нужно тебе? Тогда сделай его таким! Сделай, пусть это трудно и больно! Сделай, пусть это стоит пота и крови! Сделай, не смотря на то, что этому придется посвятить всю жизнь! Сделай, не для себя, так хоть для других!!!
Нет… Ничего у тебя не получится. Ты серый, ты один из толпы, ты ничем не выделяешься. Ты умрешь в одиночестве, и о тебе забудут, и вместе с твоим телом истлеет твое имя и твоя душа, и все твои мысли и желания навсегда останутся желаниями и мыслями просто одного жалкого человека, каких миллионы в этом жалком мире…
И все, что ты можешь, все, на что ты способен – это бежать. Бежать и прятаться всю жизнь, до последнего твоего вздоха. Бежать и прятаться от врага твоего. Вечно».
Я упал на колени и зарыдал. Рыдал громко, долго. Слезы душили, стальным обручем стягивая грудь…
Когда слезы кончились, осталась пустота, в которой черной, липкой волной колыхались мои страшные мысли.
И все, что я мог, все, на что я был способен – это бежать. Бежать и прятаться всю жизнь, до последнего моего вздоха. Бежать и прятаться от врага моего – от меня самого.
Вечно.

(с) Драугэль.

@темы: с